Статья 25 Конституции РФ (действующая редакция с комментариями)

Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.

Комментарий к Статье 25 Конституции РФ

1. Право на неприкосновенность жилища относится к личным правам и свободам, призванным обеспечить охрану жизни, свободы, достоинства человека как личности и других прав, связанных с его частной жизнью. Оно обеспечивается тем, что никто не имеет права без законного основания войти в жилище, а также оставаться в нем против воли проживающих в нем лиц*(252).

"Под неприкосновенностью жилища, - пишет П.Ю. Тюрин, - необходимо понимать особое состояние личного, индивидуального и недоступного посторонним места, призванного обеспечить, охранять и гарантировать комфортное проживание, протекание естественно-необходимых процессов, целостность и сохранность информации о частной, интимной стороне жизни лица, его личные и семейные тайны на данной закрытой территории (жилище), а также гарантию от нежелательного их (тайн) поиска и распространения различными незаконными способами и приемами как со стороны любых физических лиц, так и государства, его органов и институтов.

Конституционное право на неприкосновенность жилища - это установленные в Конституции РФ и нормах международного права социальные правомочия человека и гражданина по обеспечению безопасного и комфортного проживания, предусматривающие свободное волеизъявление лица при принятии решения о допуске посторонних в свое жилище (пространственно ограниченное помещение)"*(253). Объем нормативного содержания данного права, от которого в свою очередь зависит его социальная ценность, предопределяется тем, насколько широко истолковываются ключевые для нормы конституционно-правовые понятия "никто" и "жилище".

Обычно комментируемую норму рассматривают как регулирующую отношения между должностными лицами государственных органов и гражданами в целях обеспечения свободы от незаконных обысков. Конкретные гарантии вытекающей из этого сегмента конституционной нормы ст. 25 права граждан содержатся в УПК, Законе о милиции, Законе об ОРД и других нормативных правовых актах. Однако главное социальное благо, которое охраняется с помощью положений ст. 25, - это обособление гражданина, его уединение, выражаемое в связи понятий "жилище" и "проживание". Жилище приобретает особый статус неприкосновенности только в случае проживания в нем гражданина. Наиболее распространенной трактовкой того, что из себя представляет проживание, является то, что это место для сна и отдыха, в связи с чем одним из признаков жилища оказывается наличие в жилище кровати. Однако возможна и иная интерпретация понятия "проживание" - как охватывающего всю жизнедеятельность человека - и сон, и отдых, и приготовление пищи, и труд. Но поскольку в качестве охраняемого социального блага при такой трактовке выступает состояние уединения человека, то в таком случае конституционная норма обязывает не только должностных лиц государства, но и частных лиц воздерживаться от нарушения неприкосновенности жилища. Соответственно, одно частное лицо может обжаловать в суде нарушение своего конституционного права на неприкосновенность жилища действиями другого частного лица. В таком случае основное право ст. 25 опосредует взаимоотношения между частными лицами, создавая прямой горизонтальный эффект. То есть данное право не только выступает в качестве защитного средства от действий государственной власти, но и закладывает основные принципы организации социальной жизни*(254). В связи с этим нельзя исключать возможность действия комментируемой нормы в таких частно-правовых отношениях, как отношения между, к примеру, арендодателем жилья и арендатором.

Вопрос о том, что следует понимать под жилищем, рассматривался Конституционным Судом в Определении от 12.05.2005 N 166-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Котовой Светланы Евгеньевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 10 статьи 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"*(255). По мнению заявительницы, отсутствие в перечне объектов недвижимости, признаваемых жилищем в п. 10 ст. 5 УПК РФ, расположенных на территории индивидуального домовладения нежилых помещений, конструктивно обособленных от жилого дома, но используемых для обеспечения жизнедеятельности проживающих в нем лиц, обусловило допустимость производства в таких помещениях ее домовладения обыска без судебного решения и повлекло нарушение ее прав, гарантированных ст. 25 и ч. 2 ст. 55 Конституции.

Конституционный Суд пришел к выводу, что в УПК определен судебный порядок получения разрешения на производство конкретных следственных действий в жилище - осмотра, обыска, выемки и др. (ст. 165) - и установлено, что к понятию "жилище" относятся индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями, жилое помещение независимо от формы собственности, входящее в жилищный фонд и используемое для постоянного или временного проживания, а равно иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но используемое для временного проживания (п. 10 ст. 5).

По смыслу названной нормы, условием отнесения нежилых помещений и строений, не входящих в жилой фонд, к жилищу является факт их использования для временного проживания. Сама по себе данная норма направлена на обеспечение реализации ст. 25 Конституции в сфере уголовно-процессуального законодательства, не исключает гарантии неприкосновенности в отношении хозяйственных построек, находящихся на территории индивидуального домовладения, а потому не может рассматриваться как нарушающая конституционные права заявительницы. Следует отметить, что УК в примечании к ст. 139 содержит практически аналогичное понятие жилища с той лишь разницей, что в УПК используется словосочетание "используемое для... проживания", а в УК - "предназначенное... для проживания". Жилищный кодекс понятия "жилище" не содержит, в нем есть понятия "жилое помещение" и "жилой фонд", которые не идентичны понятию "жилище".

Комментируемая статья находится в системной связи с положениями ч. 1 ст. 27 и ст. 40 Конституции. При определении места жительства гражданина предполагается, что гражданин находится всегда в определенном месте, имеет юридически зафиксированное жилище, которое является для него основным, куда он, после какого бы то ни было длительного отсутствия, намеревается вернуться и основать свое проживание. В Постановлении КС РФ от 14.04.2008 N 7-П*(256) отмечалось, что изменились и критерии (принципы) отнесения строений к жилищному фонду. Конституционно-правовое понятие "жилищный фонд" (ч. 3 ст. 40 Конституции) конкретизируется в ЖК и в подзаконных нормативных актах (ч. 3 ст. 15 и ст. 19 ЖК). В соответствии с Положением о государственном учете жилищного фонда в Российской Федерации, утвержденным постановлением Правительства РФ от 13.10.1997 N 130, государственному учету подлежат независимо от формы собственности жилые дома, специализированные дома (общежития, гостиницы-приюты, дома маневренного фонда, специальные дома для одиноких престарелых, дома-интернаты для инвалидов, ветеранов и др.), квартиры, служебные жилые помещения, иные жилые помещения в других строениях, пригодные для проживания.

В отличие от прежнего порядка государственного учета жилищного фонда, основанного на критерии функционального назначения строения, действующая в настоящее время система государственного учета жилищного фонда, исходя из нового гражданского и жилищного законодательства РФ, основывается на критерии фактической пригодности жилого строения для постоянного проживания и не исключает возможности включения жилых строений на садовых земельных участках, пригодных для проживания, в состав индивидуального жилищного фонда.

Понятие "жилище" содержится в сохраняющем действие постановлении Пленума ВС СССР от 05.09.1986 N 11 "О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности". В соответствии с ним "жилище - это помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей (индивидуальный дом, квартира, комната в гостинице, дача, садовый домик и т.п.), а также те его составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо удовлетворения иных потребностей человека (балконы, застекленные веранды, кладовые и т.п.).

Не могут признаваться жилищем помещения, не предназначенные и не приспособленные для постоянного или временного проживания (например, обособленные от жилых построек погреба, амбары, гаражи и другие хозяйственные помещения)".

В силу ст. 25 Конституции комплекс недвижимости, находящийся на земельном участке, принадлежащем собственнику, в который входят непосредственно жилой дом и отдельно стоящие нежилые помещения (сараи и гараж), как огороженная отдельно частная собственность, охраняется режимом неприкосновенности и называется единым понятием "жилище"; на нарушение его неприкосновенности против воли собственника необходимо решение суда. Такая аргументация имеет под собой юридические основания.

Исходя из смысла ч. 2 ст. 262 ГК ("Земельные участки общего пользования. Доступ на земельный участок"), огороженный земельный участок со всеми находящимися на его территории постройками является неприкосновенным, так как вход на участок без разрешения собственника не допускается. Неприкосновенность жилища в смысле ст. 25 Конституции тем самым означает прежде всего "физическую" неприкосновенность, т.е. недопустимость физического проникновения без законных оснований в пределы территории, охватываемой понятием "жилище". Что же касается неприкосновенности собственности как конституционно-правового принципа (ст. 35) и принципа гражданского права (п. 1 ст. 1 ГК), то они прежде всего обеспечивают устойчивость, ненарушаемость правового титула собственника.

Европейский Суд по правам человека относит в своих решениях к жилищу помимо жилого дома адвокатскую контору, исходя при этом из того, что вести деятельность, которую можно отнести к профессиональной или деловой, можно с таким же успехом и со своего места жительства и, наоборот, можно заниматься делами, которые не относятся к профессиональной сфере, в офисе или коммерческих служебных помещениях. К жилищу Суд относит также помещения по месту работы, принадлежащие гражданам транспортные средства, цыганские фургоны по признаку проживания в них цыган, что связано с их традиционным образом жизни, а применительно к компаниям - также их торговые помещения, помещения штаб-квартир и местных представительств. Однако земельный участок, на котором планировалось построить дом для последующего проживания в нем, Европейским Судом к жилищу не отнесен.

Практика Европейского Суда по правам человека по вопросам определения критериев для отнесения различного рода помещений к жилищу граждан при ее оценке может, таким образом, характеризоваться как неоднозначная, однако так или иначе названный Суд связывает жилище граждан с использованием либо с намерением использовать такие помещения для личной жизни, для проживания. Такой вывод прямо следует из его постановления от 18.01.2001, в п. 99 которого говорится, что ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не содержит формулировки права на обеспечение жилищем. Прецедентное право Европейского Суда тоже не признает такого права. Хотя, несомненно, желательно, чтобы каждый имел место, где он мог бы проживать с достоинством и которое он мог бы назвать домом. К сожалению, в Договаривающихся Государствах многие не имеют жилища. Вопрос о том, выделяет ли государство фонды для обеспечения каждого жильем, является политическим вопросом.

2. Проникновение в жилище, нарушающее конституционное право ст. 25, возможно и без физического проникновения. Как указывалось в жалобе И.Г. Черновой в Конституционный Суд, п. 6 ч. 1 ст. 6 Закона об ОРД, предусматривающий наблюдение как одно из оперативно-розыскных мероприятий, противоречит ст. 23-25 Конституции. По мнению заявительницы, при современном уровне развития техники наблюдение за тем, что происходит в жилище гражданина, вплоть до его интимной жизни, возможно и без проникновения в помещение; фактически такое наблюдение равнозначно проникновению в жилище, что является незаконным вторжением в частную жизнь и одновременно - нарушением права на неприкосновенность жилища. Суд не согласился с доводами заявительницы.

В Определении КС РФ от 14.07.1998 N 86-О отмечалось, что в ч. 1 ст. 6 лишь перечисляются виды оперативно-розыскных мероприятий, но не определяются порядок и условия их проведения. Осуществление оперативно-розыскных мероприятий, в том числе наблюдения, возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных ст. 2 названного Закона, и при наличии оснований, указанных в его ст. 7. Следовательно, указанный Закон не допускает сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни проверяемого лица, если это не связано с выявлением, предупреждением, пресечением и раскрытием преступлений, а также выявлением и установлением лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, и другими законными задачами и основаниями оперативно-розыскной деятельности. При этом согласно абз. 4 ч. 7 ст. 5 органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известными в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами (в данном случае, если они относятся к преступному деянию).

Кроме того, оспариваемое положение ч. 1 ст. 6 следует рассматривать в единстве с предписанием ч. 2 ст. 8 о том, что проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционное право граждан на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии информации: о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, по которому производство предварительного следствия обязательно; о лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших противоправное деяние, по которому производство предварительного следствия обязательно; о событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности РФ. Как следует из ч. 2 ст. 8, при проведении любых оперативно-розыскных мероприятий, в том числе наблюдения, конституционное право гражданина на неприкосновенность жилища не может быть ограничено без судебного решения.

Проникновение в жилище помимо воли проживающих в нем лиц возможно только в случаях, установленных федеральным законом. Поскольку подзаконные акты принимаются на основании и во исполнение федеральных законов, они не могут устанавливать случаи подобного рода.

Конституция, провозглашая в комментируемой статье неприкосновенность жилища, вместе с тем допускает возможность ограничения права граждан на неприкосновенность жилища, но не иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения. Именно такой случай и предусмотрен ст. 75 Закона об исполнительном производстве, которая направлена на судебную защиту прав взыскателей в стадии исполнения судебного решения и не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителя (Определение КС РФ от 21.12.2004 N 425-О, касающееся положений ст. 9.1 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" и п. 2 ст. 75 Закона об исполнительном производстве*(257)).

В целях выполнения возложенных на милицию обязанностей п. 18 ст. 11 Закона о милиции ее сотрудникам предоставляется право беспрепятственно входить в жилые и иные помещения граждан и осматривать их, но только в строго ограниченных случаях: при преследовании лиц, подозреваемых в совершении преступлений; при наличии достаточных данных полагать, что в помещении совершено или совершается преступление, произошел несчастный случай; для обеспечения личной безопасности граждан и общественной безопасности при стихийных бедствиях, катастрофах, авариях, эпидемиях, эпизоотиях и массовых беспорядках.

Таким образом, законодатель, в соответствии со ст. 25 Конституции устанавливая федеральным законом условия, при которых допускается проникновение работников милиции в жилище против воли проживающих в нем лиц, исходит из того, что подобные действия вызываются необходимостью принятия именно оперативных, не терпящих отлагательства мер по защите жизни, здоровья, достоинства, личной неприкосновенности (ст. 20-22 Конституции), иных прав и свобод граждан. Это согласуется с положениями ч. 3 ст. 55 Конституции и не нарушает справедливый баланс между правами граждан и правомерными интересами общества и государства, основанный на конституционно значимых целях и ценностях, защищаемых Конституцией (Определение КС РФ от 06.03.2001 N 61-О, касающееся п. 18 ст. 11 Закона о милиции)*(258).

Проникновение в жилище помимо воли проживающих там лиц допускается в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения. По буквальному смыслу нормы становится возможной выдача судебного решения на основе прямого действия комментируемой статьи в случаях, не установленных законом. Существует и иное представление о данной норме. И.Л. Петрухин считает, что на самом деле смысл этой нормы состоит в том, что закон должен предусматривать все случаи правомерного проникновения в жилище, но в некоторых из них требуется еще, чтобы было выдано судебное решение*(259). Полагаем, что с учетом признания "горизонтального эффекта" действие комментируемой нормы в отношениях между частными лицами, когда федеральный закон не в состоянии охватить все возможные ситуации, в условиях пробельности, конституционная гарантия в виде необходимости получения судебного решения в случаях, не установленных законом, не лишена смысла. Судебное решение представляет собой форму судебного контроля за законностью (правомерностью) проникновения в жилище помимо воли проживающих там лиц.

В упомянутом выше Определении от 14.07.1998 N 86-О "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" по жалобе гражданки И.Г. Черновой" Конституционный Суд обратил внимание на особый характер полномочий суда по осуществлению процедуры независимого одобрения оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничениями конституционных прав граждан, указав при этом на то, что предусмотренные его ст. 9 правила судебного рассмотрения и соответствующая процессуальная мера (санкция судьи) связаны с решением задач уголовно-правового характера, хотя сама по себе данная процедура не является ни судебным разбирательством, ни даже подготовительными действиями к судебному заседанию. Открытости, гласности и состязательности сторон в этом процессе быть не может, ибо в противном случае негласные по своему характеру оперативно-розыскные мероприятия стали бы просто невозможны, а сама оперативно-розыскная деятельность утратила бы смысл. Именно поэтому судебное решение выдается органу - инициатору проведения оперативно-розыскных мероприятий и не выдается проверяемому лицу.

Вместе с тем поскольку в этой процедуре суд общей юрисдикции действует непосредственно в силу требований ч. 2 ст. 23 и ст. 25 Конституции и в рамках, определяемых ее ст. 46, 118 и 126, его решения, их содержание и форма должны отвечать общим требованиям, предъявляемым к любым процессуальным решениям, которые должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Часть 4 ст. 9 Закона об ОРД прямо предусматривает, что по результатам рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, на неприкосновенность жилища при проведении оперативно-розыскных мероприятий судья выносит мотивированное постановление, заверенное печатью, которое выдается инициатору проведения оперативно-розыскного мероприятия. Каких-либо предписаний, освобождающих суд от выполнения требования о мотивированности вынесенного решения, оспариваемая норма не содержит.